Неточные совпадения
Он
любил говорить о Шекспире, Рафаэле, Бетховене, о значении новых школ поэзии и
музыки, которые все были у него распределены с очень ясною последовательностью.
— Вы какую
музыку больше
любите? — повторила Катя, не переменяя положения.
— На природу все жалуются, и
музыка об этом, — сказала Дуняша, вздохнув, но тотчас же усмехнулась. — Впрочем, мужчины
любят петь: «Там за далью непогоды есть блаженная страна…»
—
Музыку любил, — у него таких вот музыкальных ящиков семь было, даже ночами иногда вставал и заводил.
— Жена тоже не верит, — сказал Спивак, вычерчивая пальцем в воздухе сложный узор. — Но я — знаю: осенью. Вы думаете — боюсь? Нет. Но — жалею. Я
люблю учить
музыке.
Владимирские пастухи-рожечники, с аскетическими лицами святых и глазами хищных птиц, превосходно играли на рожках русские песни, а на другой эстраде, против военно-морского павильона, чернобородый красавец Главач дирижировал струнным инструментам своего оркестра странную пьесу, которая называлась в программе «
Музыкой небесных сфер». Эту пьесу Главач играл раза по три в день, публика очень
любила ее, а люди пытливого ума бегали в павильон слушать, как тихая
музыка звучит в стальном жерле длинной пушки.
— Не
люблю яркие цвета, громкую
музыку, прямые линии. Все это слишком реально, а потому — лживо, — слышал Клим.
Рядом с ним сидел Злобин, толкал его костлявым плечом и говорил, что он
любит только
музыку и мамашу.
— Так вот, — послушно начал Юрин, — у меня и сложилось такое впечатление: рабочие, которые особенно
любили слушать серьезную
музыку, — оказывались наиболее восприимчивыми ко всем вопросам жизни и, разумеется, особенно — к вопросам социальной экономической политики.
— Давно не слыхал хорошей
музыки. У Туробоева поиграем, попоем. Комическое учреждение это поместье Туробоева. Мужики изгрызли его, точно крысы. Вы, Самгин, рыбу удить
любите? Вы прочитайте Аксакова «Об уженье рыбы» — заразитесь! Удивительная книга, так, знаете, написана — Брем позавидовал бы!
— Ваша мать приятный человек. Она знает
музыку. Далеко ли тут кладбище? Я
люблю все элегическое. У нас лучше всего кладбища. Все, что около смерти, у нас — отлично.
Затем она заявила, что
любит старый фарфор, хорошие переплеты книг,
музыку Рамо, Моцарта и минуты перед грозой.
Снаружи у них делалось все, как у других. Вставали они хотя не с зарей, но рано;
любили долго сидеть за чаем, иногда даже будто лениво молчали, потом расходились по своим углам или работали вместе, обедали, ездили в поля, занимались
музыкой… как все, как мечтал и Обломов…
Любила она
музыку, но пела чаще втихомолку, или Штольцу, или какой-нибудь пансионной подруге; а пела она, по словам Штольца, как ни одна певица не поет.
— Она
любит меня, в ней играет чувство ко мне. Возможно ли? Она обо мне мечтает; для меня пела она так страстно, и
музыка заразила нас обоих симпатией.
Не ленива, а ничего не делает: ни сшить, ни по канве, ни
музыки не
любит, ни в гости не ездит — так, уродилась такая!
Но, кроме того, я выбрал себе дело: я
люблю искусство и… немного занимаюсь… живописью,
музыкой… пишу… — досказал он тихо и смотрел на конец своего сапога.
Музыку он
любил до опьянения. В училище тупой, презираемый первыми учениками мальчик Васюков был предметом постоянной нежности Райского.
Послушайте,
любите вы
музыку? я ужасно
люблю.
Дно было усыпано мелким булыжником, и колеса производили такую
музыку, что даже заставили замолчать Зеленого, который пел на всю Африку: «Ненаглядный ты мой, как
люблю я тебя!» или «У Антона дочка» и т. д.
Дмитрий Ионыч, вы знаете, больше всего в жизни я
люблю искусство, я безумно
люблю, обожаю
музыку, ей я посвятила всю свою жизнь.
Музыку он тоже
любит; за картами поет сквозь зубы, но с чувством; из Лючии и Сомнамбулы тоже помнит, но что-то все высоко забирает.
— Миловидка, Миловидка… Вот граф его и начал упрашивать: «Продай мне, дескать, твою собаку: возьми, что хочешь». — «Нет, граф, говорит, я не купец: тряпицы ненужной не продам, а из чести хоть жену готов уступить, только не Миловидку… Скорее себя самого в полон отдам». А Алексей Григорьевич его похвалил: «
Люблю», — говорит. Дедушка-то ваш ее назад в карете повез; а как умерла Миловидка, с
музыкой в саду ее похоронил — псицу похоронил и камень с надписью над псицей поставил.
В Коус я приехал часов в девять вечера, узнал, что Брук Гауз очень не близок, заказал на другое утро коляску и пошел по взморью. Это был первый теплый вечер 1864. Море, совершенно покойное, лениво шаля, колыхалось; кой-где сверкал, исчезая, фосфорический свет; я с наслаждением вдыхал влажно-йодистый запах морских испарений, который
люблю, как запах сена; издали раздавалась бальная
музыка из какого-то клуба или казино, все было светло и празднично.
Затем она училась
музыке, которую страстно
любила.
В доме Бетленга жили шумно и весело, в нем было много красивых барынь, к ним ходили офицеры, студенты, всегда там смеялись, кричали и пели, играла
музыка. И самое лицо дома было веселое, стекла окон блестели ясно, зелень цветов за ними была разнообразно ярка. Дедушка не
любил этот дом.
Так, нам совершенно известно, что в продолжение этих двух недель князь целые дни и вечера проводил вместе с Настасьей Филипповной, что она брала его с собой на прогулки, на
музыку; что он разъезжал с нею каждый день в коляске; что он начинал беспокоиться о ней, если только час не видел ее (стало быть, по всем признакам,
любил ее искренно); что слушал ее с тихою и кроткою улыбкой, о чем бы она ему ни говорила, по целым часам, и сам ничего почти не говоря.
— Аннушка вместе с
музыкой будет на нем учиться знать и
любить старый Лицей!
Мало ли, много ли тому времени прошло: скоро сказка сказывается, не скоро дело делается, — стала привыкать к своему житью-бытью молодая дочь купецкая, красавица писаная, ничему она уж не дивуется, ничего не пугается, служат ей слуги невидимые, подают, принимают, на колесницах без коней катают, в
музыку играют и все ее повеления исполняют; и возлюбляла она своего господина милостивого, день ото дня, и видела она, что недаром он зовет ее госпожой своей и что
любит он ее пуще самого себя; и захотелось ей его голоса послушать, захотелось с ним разговор повести, не ходя в палату беломраморную, не читая словесов огненных.
— А я, напротив, оперы не
люблю, — возразил Абреев, — и хоть сам музыкант, но слушать
музыку пять часов не могу сряду, а балет я могу смотреть хоть целый день.
— Это ты про Анну Ивановну? Дешевенькая, голубчик. Всего двести рублей в год, а между тем с
музыкой. Ну, конечно, иногда на платье подаришь: дурна-дурна, а нарядиться
любит. Впрочем, прекраснейшего поведения. Покорна, ласкова… никогда дурного слова!
— Да ты тут и
музыку завел! — замечает его высокородие, — это похвально, господин Желваков! это ты хорошо делаешь, что соединяешь общество! Я это
люблю… чтоб у меня веселились…
Если вы нынешнюю уездную барышню спросите,
любит ли она
музыку, она скажет: «да» и сыграет вам две — три польки; другая, пожалуй, пропоет из «Нормы» [«Норма» — опера итальянского композитора Винченцо Беллини (1801—1835).], но если вы попросите спеть и сыграть какую-нибудь русскую песню или романс, не совсем новый, но который вам нравился бы по своей задушевности, на это вам сделают гримасу и встанут из-за рояля.
— Что за честь, когда нечего есть! — презрительно смеясь, сказал комисионер, обращаясь к обозному офицеру, который тоже засмеялся при этом. — Заведи-ка из «Лучии»: мы послушаем, — сказал он, указывая на коробочку с
музыкой: — я
люблю ее…
— Сжальтесь надо мной! — заговорила она, — не покидайте меня; что я теперь без вас буду делать? я не вынесу разлуки. Я умру! Подумайте: женщины
любят иначе, нежели мужчины: нежнее, сильнее. Для них любовь — все, особенно для меня: другие кокетничают,
любят свет, шум, суету; я не привыкла к этому, у меня другой характер. Я
люблю тишину, уединение, книги,
музыку, но вас более всего на свете…
— А у вас, видно, особое влечение ко всему итальянскому? Странно, что вы не там нашли свой предмет. Вы
любите художества? Картины? или больше —
музыку?
Потом она спросила Санина, знает ли он «Фрейшюца»,
любит ли Вебера, и прибавила, что хотя она сама итальянка, но такую
музыку любит больше всего.
Вследствие этого, вообразив себе, что классическая
музыка легче, и отчасти для оригинальности, я решил вдруг, что я
люблю ученую немецкую
музыку, стал приходить в восторг, когда Любочка играла «Sonate Pathétique», несмотря на то, что по правде сказать, эта соната давно уже опротивела мне до крайности, сам стал играть Бетховена и выговаривать Бееетховен.
Разумеется, что, когда бывали гости, Варенька меньше обращала на меня внимания, чем когда мы были одни, — и тогда уже не было ни чтения, ни
музыки, которую я очень
любил слушать.
Нельзя, однако, не заметить, что Рамзаев редко замечал настоящие ошибки, делаемые его музыкантами, а потому почти наверное можно предположить, что он
любил не столько сущность
музыки, сколько ее шум, а еще более того повелительные капельмейстерские движения.
— Хорош-то хорош, а по-моему, наше простое, русское ура — куда лучше! — отозвался хозяин, — уж так я эту
музыку люблю, так
люблю, что слаще ее, кажется, и на свете-то нет!
А Акулька на ту пору с огорода шла; как Филька-то увидал ее, у самых наших ворот: «Стой!» — кричит, выскочил из телеги да прямо ей земной поклон: «Душа ты моя, говорит, ягода,
любил я тебя два года, а теперь меня с
музыкой в солдаты везут.
— Послезавтра прибудем мы с тобой, ероха-воха, в Пермь, сходим в баню, попаримся за милую душу, а оттелева — зарядим в трактир с
музыкой, — утешно!
Люблю я глядеть, как машина играет.
— Постой, постой, — возразил Берсенев. — Это парадокс. Если ты не будешь сочувствовать красоте,
любить ее всюду, где бы ты ее ни встретил, так она тебе и в твоем искусстве не дастся. Если прекрасный вид, прекрасная
музыка ничего не говорят твоей душе, я хочу сказать, если ты им не сочувствуешь…
— Потом она рассказывала о себе, как училась в пансионе, как получила конфирмацию, как занимается теперь чтением немецких классиков, немножко
музыкой (Пепко сморщил нос),
любит цветы, немножко поет (Пепко закрыл рот, чтобы не расхохотаться, — поющая немка, это превосходно!), учит братишек, ухаживает за бабушкой…
Бубнов. У-у-ррр! Барбос! Бррю, брлю, брлю! Индюк! Не лай, не ворчи! Пей, гуляй, нос не вешай… Я — всех угощаю! Я, брат, угощать
люблю! Кабы я был богатый… я бы… бесплатный трактир устроил! Ей-богу! С
музыкой и чтобы хор певцов… Приходи, пей, ешь, слушай песни… отводи душу! Бедняк-человек… айда ко мне в бесплатный трактир! Сатин! Я бы… тебя бы… бери половину всех моих капиталов! Вот как!
Она не
любила бывать в ресторанах, потому что ресторанный воздух казался ей отравленным табаком и дыханием мужчин. Ко всем незнакомым мужчинам она относилась с странным предубеждением, считала их всех развратниками, способными броситься на нее каждую минуту. Кроме того, ее раздражала до головной боли трактирная
музыка.
Панауров
любил вкусно поесть,
любил хорошую сервировку,
музыку за обедом, спичи, поклоны лакеев, которым небрежно бросал на чай по десяти и даже по двадцати пяти рублей; он участвовал всегда во всех подписках и лотереях, посылал знакомым именинницам букеты, покупал чашки, подстаканники, запонки, галстуки, трости, духи, мундштуки, трубки, собачек, попугаев, японские вещи, древности, ночные сорочки у него были шелковые, кровать из черного дерева с перламутром, халат настоящий бухарский и т. п., и на все это ежедневно уходила, как сам он выражался, «прорва» денег.
Натурально, эту фразу переложили на
музыку с очень непристойным мотивом, и в рекреационное время
любили ее распевать (а в том числе и будущие министры).